1Q84. Книга 3. октябрь-декабрь - Страница 60

Его сплюснутый, как у Фукуске, череп прежде всего был вместилищем важной информации. Непривлекательным, но удобным в пользовании. Благодаря ему Усикава имел более широкую эрудицию, чем любой из его сверстников. Если бы он захотел, то мог бы легко опровергнуть чьи-либо утверждения. Не только братьев или одноклассников, а также учителей и родителей. Однако Усикава этих своих способностей, по возможности, старался не показывать. Не любил привлекать к себе человеческого внимания ни в какой форме. Знания и способности для него были прежде всего орудием, а не средством хвастовства. Усикава считал себя чем-то вроде ночного хищника, который, затаившись в темном лесу, ожидает свою добычу. Терпеливо ждет случая, чтобы броситься на нее, как только она появится. А до этого противник не должен ничего знать и ни о чем не догадываться. Самое главное — это затаить дыхание и усыпить его бдительность. Еще в начальной школе он стал так думать. Ни перед кем не заискивал и не выдавал своих чувств.

«Если бы только я имел чуть более нормальную внешность … — иногда думал Усикава. — Не обязательно привлекательную. Не надо мне такой, какой люди восхищались бы. Достаточно обычной. Достаточно приличной — такой, чтобы встречные люди невольно не оглядывались. Какая жизнь вообще сложилось бы у меня, если бы я таким родился? " А вот это «если бы» выходило за рамки его воображения. Усикава оставался прежде Усикавою, куда не имела доступа ни одна гипотеза. То есть, если перед вами стоит некто с большой сплюснутой головой, выпученными глазами и короткими кривыми ногами, то это и есть человек по фамилии Усикава. Подросток, полный сомнений и жадный до знаний, молчаливый и красноречивый.

Отвратительный подросток с течением времени стал отвратительным юношей, а позже — отвратительным мужчиной средних лет. На любом жизненном этапе встречные люди часто оглядывались, случайно увидев его где-то. Детвора бесцеремонно, широко открыв глаза, разглядывала его. Усикава иногда думал, что, видимо, не привлекал бы к себе столько человеческого внимания, если бы стал отвратительным в старости. Ведь вообще старые люди внешне некрасивые, а потому их отдельные физические недостатки не бросаются в глаза так заметно, как в молодости. Но пока человек не состарится, ничего нельзя определенного сказать. А вдруг он тогда станет беспрецедентно непривлекательным?

Во всяком случае, Усикава не придумал никакого удачного способа, чтобы незаметно слиться с окружающим человеческим средой. Кроме того, Тэнго знал, как выглядит Усикава. Поэтому если бы заметил, что тот бродит вокруг его квартиры, все сошло бы на нет. В таких случаях обычно нанимают профессионального детектива. Усикава обращался к подобной организации в случае необходимости еще тогда, когда стал работать адвокатом. Большинство таких людей — это бывшие полицейские, хорошо знакомые с техникой расспросов, слежения и наблюдения. Но на этот раз Усикава не хотел, из-за соображений секретности, втягивать в это дело посторонних людей. История слишком деликатна — связана с таким тяжким преступлением, как убийство. К тому же Усикава сам точно не знал, где надо следить за Тэнго.

Конечно, Усикава хотел установить связь между Тэнго и Аомамэ, но даже не знал, как выглядит Аомамэ. Приложил немало усилий, но ее нормальной фотографии не раздобыл. Даже Мышь не сумел купить ее. Фотоальбом выпускников видел, но в нем ее лицо маленькое, какое-то неестественное, похоже на маску. На фотографии команды софтболистов фирмы Аомамэ была в шляпке с широкими полями, которые затемнили ее лица. Поэтому если бы Аомамэ проходила мимо Усикавы, он не сумел бы ее узнать. Знал, что она — женщина с красивой осанкой, высотой примерно 170 сантиметров. С особыми глазами и скулами, с длинными, до плеч, волосами. Со спортивной фигурой. Однако такая женщина — не редкость в мире. Во всяком случае, Усикава, кажется, не имел ни желания, ни возможности кому-то поручить наблюдение за ней. Упорно напрягая зрение, ждать, пока что-то произойдет, и случись что, моментально решать, как действовать. Такой деликатной и точной работы требовать от кого-то он просто не мог.

Тэнго жил на последнем, третьем, этаже старого многоквартирного дома с металлическим каркасом. На входе в него висели почтовые ящики, среди них одна с фамилией Кавана. Кое-где они заржавели и облупились. Ящики были с замками, но почти никто из жильцов не запирал их на ключ. Парадная дверь не замыкались, поэтому любой мог свободно зайти в дом.

В темном коридоре висел особый запах, накопившийся за долгое время существования дома. Запахи непоправимой течи в кровле, старых простыней, выстиранных с помощью дешевых моющих средств, прогорклого масла, засохшего молочая, кошачьей мочи в палисаднике, заросшем бурьяном, и т. д., перемешавшись между собой, образовывали специфическую атмосферу. Если человек долго там проживал, то, пожалуй, к ней привыкал. Но даже в таком случае эти запахи не становились приятными.

Окно квартиры, в которой проживал Тэнго, выходило на улицу. Не шумную, но и не безлюдную. Вблизи была начальная школа, а потому время от времени по улице туда-сюда проходила детвора. Напротив дома тянулся ряд невысоких, без двориков, двухэтажных домов. Впереди, вдоль улицы, стояла пивная и лавочка канцелярских товаров, куда захаживали, прежде всего, школьники. За два квартала отсюда стояла небольшая полицейская будка. Здесь Усикава не мог нигде укрыться, поэтому что, если бы, стоя на краю дороги, упорно смотрел на окно квартиры Тэнго, а тот, совершенно случайно, его бы не заметил, то все равно окружающие люди, наверняка, смотрели бы на него с подозрением. Более того, такая необычная, как у Усикавы, внешность только бы еще больше их насторожила… Они сочли бы его извращенцем, который подстерегает школьников, возвращающихся домой, и вызвали бы полицейского из будки.