1Q84. Книга 3. октябрь-декабрь - Страница 26

— А он действительно был болен?

— Этого я не знаю, — небрежно ответил редактор. — Это он так говорил. Приходится ему верить. Хорошо хоть, что вернулся и добросовестно разгребает сугробы накопленных дел. Ведь пока он куда-то исчез, у нас случились кое-какие неприятности, связанные с «Воздушным коконом».

— Кстати, раз уж речь зашла о «Воздушном коконе», выяснилась история исчезновение Фукаэри?

— Никак не выяснилась. Всё осталась на своем месте. Не видно никакого прогресса — совершенно непонятно, где юная писательница. Все, кто имел к ней какое-то отношение, растеряны.

— В последнее время в газетах, которые я читал, не видно статей на эту тему.

— СМИ полностью перестали интересоваться ею или стараются держаться подальше. Не видно и четких мер полиции. Подробности спроси у господина Комацу. Только, как я уже говорил, он стал немного молчаливее. Так сказать, почему то стал совершенно непохожим на себя самого. Потерял самоуверенность и часто наедине задумывается — может, замыкается в себе. Стал придирчивым. Иногда, кажется, не замечает окружающих его людей. Похоже, что он будто оказался в какой-то яме.

— Замыкается в себе, — повторил Тэнго.

— Думаю, все поймешь, как сам с ним поговоришь.

Поблагодарив, Тэнго положил трубку.

Прошло несколько дней и как-то под вечер Тэнго все-таки дозвонился до Комацу. Застал его в издательстве. Как и рассказывал знакомый редактор, Комацу говорил не так, как всегда. Обычно говорил непрерывно, а вот на этот раз как-то вяло — так, что казалось, будто он беспрестанно думает одновременно о чем-то другом. «Неужели его-то что-то мучает?» — Подумал Тэнго. В всяком случае, это уже не был прежний хладнокровный Комацу, который никогда не нарушал собственного стиля и ритма и ни одним выражением своего лица не выдавал, что у него какое-то проблемы или трудности.

— Ваше здоровье уже улучшилось? — спросил Тэнго.

— Какое здоровье?

— А разве вы не были больны и долго не приходили на работу?

— Да, это так, — будто вспомнив, ответил Комацу.

Наступило недолгое молчание.

— Уже все в порядке. Об этом еще поговорим как-нибудь в ближайшее время. Сейчас я еще не могу как следует всё рассказать.

«Однажды в ближайшее время», — подумал Тэнго. В манере говорить Комацу слышалась какая-то странная интонация, которой не хватало должной близости. Высказанные слова казались плоскими, неглубокими.

На этот раз Тэнго сам в соответствующий момент закончил разговор. О «Воздушном коконе» и Фукаэри умышленно не стал упоминать. Так как по настроению Комацу заметил, что тот хочет избежать разговора на такую тему. В конце то концов, до сих пор он лишь один раз говорил, что не может чего толком рассказать.

Во всяком случае, это была последняя беседа с Комацу. Она состоялась в конце сентября. После этого прошло более двух месяцев. Обычно Комацу любил долго разговаривать по телефону. Конечно, выбирал собеседника, но имел склонность за разговором сразу обсуждать идеи, возникшие в голове. И ради этого Тэнго выполнял, так сказать, роль стены, от которой отскакивает теннисный мячик. Когда у Комацу появлялось желание поговорить, он даже от нечего делать постоянно звонил Тэнго. Всегда в неожиданное время. Когда же он не хотел, очень долго по телефону не говорил. И вот более двух месяцев молчания — такое событие случается редко.

«Возможно, он не хочет ни с кем разговаривать?» — думал Тэнго. — Со всяким такое может произойти. Даже с Комацу.

Да и Тэнго не имел дела, требовавшего спешного обсуждения. Спрос на «Воздушный кокон» упал, общественность почти перестала ею интересоваться, а Тэнго знал, где в действительности находилась Фукаэри, что пропала без вести. Если бы Комацу захотел что-то обсудить, то позвонил бы. И если не звонил, то значит, не имеет ничего, о чем стоило бы говорить.

«А все-таки было бы лучше, если бы вскоре он позвонил», — подумал Тэнго. Так как слова Комацу "об этом снова поговорим как-нибудь в ближайшее время» на удивление крепко запали ему в голову.

Тэнго позвонил товарищу, который замещал его в подготовительной школе, и расспросил, как дела. Тот ответил, что все хорошо, и поинтересовался, как чувствует себя отец.

— Все еще находится в коматозном состоянии, — ответил Тэнго. — В общем, стабильном: дышит, температура тела и кровяное давление почти в норме. Однако лежит без сознания. И, кажется, не чувствует боли. Будто находится во сне.

— Неплохая смерть, — без особой эмоции произнес товарищ. Хотел сказать: «Хоть это, пожалуй, и звучит жестоко, такая смерть в некотором смысле, возможно, неплохая», — но опустил первую часть фразы. Ибо за несколько лет обучения на математическом факультете привык к такому сокращенному способу высказываться. И не считал его особенно неестественным.

— В последнее время ты смотрел на Луну? — вдруг, как бы вспомнив, спросил Тэнго. Он, наверное, считал, что этот товарищ ничего не заподозрит, если его неожиданно спросить о чем-то.

Тот на секунду задумался.

— По правде говоря, не припомню, чтобы в последнее время я смотрел на Луну. С ней что-то произошло?

— Если у тебя будет время, то посмотри на неё. Я хотел бы услышать твои впечатления.

— Впечатления? В каком смысле?

— Неважно, в каком. Я хотел бы услышать, о чем ты думал, когда смотрел на неё.

Наступила небольшая пауза.

— Кажется, трудно найти выражения, чтобы выразить свое мнение.

— Выражения можешь не искать. Главное — сказать о его явных возможностях.