1Q84. Книга 3. октябрь-декабрь - Страница 24

И они рассказывали ему свои жизненные истории. Что все трое родом из этой местности, после средней школы закончили специальное медицинское училище и стали медсестрами. Что работа в целом однообразна и скучна, длительная и монотонная, но они довольны работой в местности, где выросли, и этой здравницей, поскольку здесь испытывают меньший стресс, чем в общей больнице, в которой каждый раз пришлось бы иметь дело с пациентами, находящимися на грани жизни и смерти. Что старые люди в здравнице медленно теряют память и спокойно, не понимая своего состояния, умирают. Что им не делают кровавых операций и сводят к минимуму их боли. Что ночью автомобили «скорой помощи» не привозят больных и вокруг не рыдает их родня. Что расходы на пропитание небольшие и на не очень большую зарплату можно как-то существовать. Медсестра Тамура в очках, пять лет назад потеряв мужа в дорожной аварии, жила вдвоем с матерью в соседнем городке. Дородная медсестра Омура имела двух маленьких детишек, а ее муж работал таксистом. Молодая медсестра Адати жила на окраине города в арендованной квартире вместе со старшей на три года сестрой, парикмахершей.

— Тэнго, вы хороший человек, не правда ли? — сказала медсестра Омура, заменяя в капельнице банку с раствором. — Таких людей, которые ежедневно приезжали бы и читали находящемуся без сознания родственнику книгу, очень мало на свете.

От таких слов Тэнго чувствовал себя неловко.

— Просто случайно попросил отпуск. Но, кажется, не могу надолго здесь задержаться.

— Никто сюда не приезжает, даже если имеет много свободного времени, — возразила она. — Извините за откровенность, но такая болезнь не оставляет надежды на выздоровление. С каждым днем ее становится все меньше.

— Но все равно меня попросили читать книгу отцу. Раньше, когда он еще был в сознании. Ведь, находясь здесь, ничего другого я не могу ему сделать.

— Что ему читаете?

— Разное. Наугад читаю вслух целые главы книг, которые случайно оказываются в моих руках.

— А что сейчас читаете?

— «Из Африки» Исаака Динесена. [5]

Медсестра покачала головой.

— Никогда не слышала.

— Эту книгу написала в 1937 датская писательница под псевдонимом Динесен. Выйдя замуж за шведского аристократа, перед началом первой мировой войны она переселилась в Африку и там жила на сельскохозяйственной ферме. Расставшись впоследствии с мужем, взяла на себя управление хозяйством. Её тогдашний опыт лег в основу этой книги.

Смерив температуру отца и записав ее в карточку, медсестра снова вонзила шариковую ручку в волосы и поправила челку.

— А мне разрешите немного послушать, как вы читаете вслух?

— Я не знаю, понравится ли вам, — ответил Тэнго.

Она села на стул и скрестила ноги, красивой формы и крепкого телосложения, что уже начали немного полнеть.

— Во всяком случае, попробую послушать.

Тэнго принялся читать медленно, как того требовал само повествование, плыл с текстом, словно время на африканском континенте.

«Когда в марте после четырех месяцев жаркой и сухой погоды выпадают дожди, африканская природа быстро начинает удивлять своей свежестью и буйством. Однако фермер не осмеливается доверять ее Щедрости: он напрягает слух, опасаясь, как бы не ослаб шум дождя. Ведь вода, которую пьет в это время земля, станет основой существования фермы, всей ее растительности, животных и людей на протяжении последующих засушливых месяцев.

Глаз радуется, когда все дороги на ферме превращаются в водные потоки; фермер тонет в грязи, пробиваясь к зацветшей кофейной плантации, но все равно пребывает в восторженном настроении.

Но случается и так, что вечером в разгар сезона дождей сквозь худосочные облака начинают проглядывать звезды; тогда фермер сверлит небеса взглядом, стоя на пороге своего дома и выпрашивая еще дождя. Он взывает: «Дай еще, и побольше! Мое сердце взывает к тебе, и я не отпущу тебя, покуда не дождусь благословения. Затопи меня, если на то будет твоя воля, но не убивай своим капризом. Забудь про coitus interruptus, о, небо!» "

— Прерванный половой акт? — нахмурив брови, спросила медсестра.

— Потому фермер — так сказать, откровенный человек.

— Однако обращаться к небу такими словами неуместно.

— Верно, — согласился Тэнго.

«Иногда в прохладный и бесцветный день после сезона дождей на память приходит «marka mbaya», плохой год, страшная засуха. В засуху кикуйю пасли своих коров прямо перед моим домом, пастушок при этом развлекал меня игрой на дудочке. Стоило мне услышать потом эту мелодию, как я сразу вспоминала прежние беды, отчаяние, соленый привкус слез. Одновременно эта же мелодия навевала на меня романтическое настроение. Неужели тяжелые времена несли не одно отчаяние? Видимо, то было время молодости, безумной надежды. Именно тогда мы объединялись так тесно, что потом узнали бы друг друга и на другой планете; все вокруг, даже часы с кукушкой на стене, книги на столе, исхудавшие коровы и жалкие старики-кикуйю, восклицали: «Ты тоже там была, ты тоже была частью фермы Нгонг». Тяжкие времена благословляли нас и проходили».

— Живое описание, правда? — сказала медсестра. — Перед глазами возникает реальная картина.

— Ага.

— И голос ваш хороший. Глубокий, исполненный чувства. Похоже, что вы имеете склонность к декламации.

— Спасибо.

Все еще сидя на стуле, медсестра на время закрыла глаза и тихо дышала. Словно находилась в плену текста. Было видно, как в ритме с дыханием поднимались и опускались выпуклости на ее груди под белым халатом. Смотря на это, Тэнго вспомнил замужнюю подругу. Как в пятницу после полудня раздевал ее и касался пальцами ее затвердевших сосков Вспомнил ее глубокое дыхание и влажное лоно. Как за окном тихо моросил дождь, а она в своих ладонях взвешивала его яички. Однако это воспоминание не возбуждало половой страсти. Все картины и ощущения оставались в туманной дали, будто покрытые тонкой пленкой.