1Q84. Книга 3. октябрь-декабрь - Страница 103

103

— Я на работе, — сказала она. И откашлялась. — Послушайте, господин Кавана недавно умер.

— Господин Кавана умер, — ничего не понимая, повторил Тэнго. Неужели кто-то так может сообщать, что он, Тэнго, умер?

— Тэнго, вашего отца не стало, — уточнила медсестра.

Тэнго бессодержательно переложил трубку из правой руки в левую.

— Не стало, — повторил он.

— Я дремала в комнате отдыха, когда во втором часу раздался звонок вызова из палаты вашего отца. Я удивилась, потому что, будучи долгое время без сознания, он не мог позвонить, но сразу побежала. Прибежала, и он уже не дышал. И сердце перестало биться. Разбудила дежурного врача, который оказал неотложную помощь, однако она была бесполезной.

— Итак, ты хочешь сказать, что отец сам нажал на кнопку звонка?

— Возможно. Никто другой это сделать не мог.

— Какая причина смерти? — Спросил Тэнго.

— Я вам сама ничего не могу сказать. Но, кажется, он не страдал. Лицо было спокойное. Как бы это сказать … казалось, что в конце осени в безветренный день с дерева упал листок. Может, я плохо выразилась?

— Нет, совсем не плохо, — ответил Тэнго. — По-моему, хорошо.

— Сегодня сможете к нам приехать?

— Думаю, что смогу. — С понедельника должны были восстановиться лекции в подготовительной школе, но если умер отец, то уж как-то он обойдется без них. — Сяду на первый экспресс. И где-то к десяти прибуду.

— Была бы вам очень благодарна. Потому нужно уладить некоторые дела.

— Дела? — Спросил Тэнго. — Надо что-то конкретно приготовить?

— Вы — единственный человек из семьи господина Каваны?

— Пожалуй.

— Тогда возьмите с собой собственную печать. Может, пригодится. А удостоверение о правильности печати имеете?

— Думаю, что да.

— На всякий случай прихватите и его. Ничего другого, думаю, не потребуется. Ваш отец сам, кажется, все приготовил.

— Все приготовил?

— Ага. Когда еще был в полном сознании, он подробно распорядился о расходах на похороны, по одежде и месту захоронения. Был очень предусмотрительным человеком. Так сказать, практичным.

— Действительно таким он и был, — подтвердил Тэнго и потер пальцем висок.

— В семь утра кончится мое дежурство, и я пойду домой спать. Зато на работу придут медсестры Тамура и Омура и, думаю, все вам подробно объяснят. Тамура — медсестра средних лет в очках, Омура — медсестра, которая вставляла шариковую ручку в волосы.

— Спасибо за все, что вы сделали, — сказал Тэнго.

— Не за что, — ответила Куми Адати. А потом, будто вдруг что-то вспомнив, добавила: — Примите, пожалуйста, от меня искренние соболезнования.

— Спасибо, — сказал Тэнго.

Тэнго не мог больше спать, а потому вскипятил воды и выпил приготовленного кофе. Благодаря этому голова немного пришла в норму. Он почувствовал, что вроде бы проголодался, а поэтому съел сандвич с помидорами и сыром, хранившимися в холодильнике. Но сандвич почти не имел вкуса — так бывает, когда человек ест в темноте. Затем Тэнго вынул расписание поездов и узнал о времени отхода экспресса в Тате. Хотя прошло всего два дня, как он в субботу вернулся из «Кошачьего города», но приходиться снова туда возвращаться. Но на этот раз не надолго — на один-два дня.

Когда часы показал четвертый час утра, Тэнго помылся и побрился. Расческой пытался пригладить взъерошенную кучу волос, но, как всегда, это ему не совсем хорошо удавалось. А, всё равно! Они днем сами улягутся.

Смерть отца его особо не потрясла. Тэнго уже провел вместе с ним, находящимся без сознания, полностью обездвиженным, две недели. Было видно, что сам отец воспринимает свое приближение к смерти как свершившийся факт. Подобные слова звучат странно, но, казалось, что после такого решение он сам выключил рубильник жизни и оказался в коматозном состоянии. Врачи не могли определить, что привело его к коме. А вот Тэнго знал, что отец сам решил умереть. Или не захотел больше жить. Свет его сознания погас, все ощущения заперли свои двери и ждали наступления нового времени года, как опавший листок, по словам Куми Адати.

Со станции Тикури на такси он прибыл в приморский санаторий в десять тридцать. Как и накануне, в воскресенье, был спокойный зимний день. Солнечные лучи щедро одаривали своим теплом присохшую траву во дворе, а незнакомый пестрый кот, греясь на солнышке, неторопливо и тщательно облизывал свой хвост. Медсестры Тамура и Омура встретили Тэнго у парадного входа. Каждая тихим голосом успокаивала его, и он был благодарен им за сочувствие.

Тело отца содержалось в неприметной комнатке неприметной части здравницы. Медсестра Тамура провела туда за собой Тэнго. Свет люминесцентной лампы под потолком делал белые стены этой кубической комнатки без окон еще белее. На невысоком, по пояс, комоде стояла стеклянная ваза с тремя белыми хризантемами, возможно поставленными сегодня утром. Старые, пыльные круглые часы на стене показывал точное время. И неизвестно о чем свидетельствовали. Никакой другой мебели и украшений не было. Наверное, немало старых людей так же прошло через эту скромную комнатку. Они молча зашли и молча вышли. Хотя комнатка выполняла вполне практическую роль, в ней витала по-своему торжественная атмосфера с важной информацией.

Лицо отца ничем не отличалось от того, каким было при жизни. Даже взгляд вблизи почти не давал оснований считать, что отец мертв. Его лицо имело неплохой цвет, а подбородок и верхняя губа были на удивление гладкими — очевидно, кто-то умело их сбрил. Глубокий сон с потерей сознания и смерть сейчас между собой по виду особо не отличались. Просто стали ненужными питание и выделения организма. Если организм оставить в таком состоянии, то через несколько дней начнется его гниение. Вот в чем и заключается основная разница между жизнью и смертью. Но, конечно, прежде чем это произойдет, останки сожгут.

103